Русак

Заяц русак – история…

Это был красивый, большой русак с густой блестящей шерстью, с туго налитыми мышцами и зоркими глазами.

Ночью он бегал на ржаное поле, разгребал сильными лапами снег и грыз хрустящую сладкую зелень. Утром к заячьей столовой прилетела стая серых куропаток. Слабые птицы за ночь так промерзли, что были не в силах раскопать снег и добыть пропитание. Русак выручал их. Днем он отлеживался под лозовым кустом и косил глазом за птицами.

В последнее время мимо его лежки стал ходить на лыжах маленький человек в овчинном тулупчике. Однажды мальчик прошел совсем рядом, присел у ольхи напротив куста, где лежал русак, и принялся прикручивать что-то холодно забренчавшее на ветру. Русак затаил дыхание. Он не мог понять, что делает мальчик. От ольхи потянуло запахом «палки», которую носит за спиной человек.

Мальчик теперь часто наведывался сюда. Ничего нового, угрожающего в его поведении русак не замечал и вскоре привык к гостю. Ночью заяц по-прежнему бегал на ржаное поле. Но лыжный след опасливо обходил.

В ту ночь русак не пошел на поле, а побежал к стожку, примеченному им еще летом. Там он провел ночь, лакомясь вкусным, душистым сеном. Под утро в отличном настроении возвращался домой.

И хорошо — оглянулся. По его следу неслышно кралась лисица. Рыжий хвост ее пламенем полыхнул в лунном свете. От неожиданности русак подпрыгнул, перекувырнулся в воздухе и задал такого стрекача, только снег заклубился.

Русак устал от страшного гона. Бежать становилось все труднее. А рядом вился лыжный след — укатанный и гладкий. Дыхание лисицы все ближе и ближе. Ее зубы скользнули по спине. Но рыжей достался только клок заячьей шерсти.

Тогда он решился. Выскочил на лыжню. Стало так легко, будто крылья за спиной выросли. Выкидывая далеко вперед задние лапы, он летел по воздуху, с каждым прыжком все дальше и дальше уходя от лисицы. Она не доверяла лыжне и заметно отставала. Наконец и вовсе сдала. А русак бежал, позабыв об усталости, и сердце его трепетало от восторга.

Но вдруг у куста, где была его лежка, что-то больно стегнуло его по шее. Цветные круги заплясали, поплыли в глазах. И свет раздробился на тысячи искорок, померк....

Очнулся русак от холода. Поднялся, прыгнул к своей лежке и снова заломило в глазах от нестерпимой боли.

Он царапал кору ольхи, на которой была привязана страшная невидимая боль. Уже давно рассвело. С часу на час мог появиться человек с длинной «палкой» за плечами. От нее так резко и неприятно пахнет. Русак зажмурился и прыгнул еще раз. Что-то треснуло со звоном, и он полетел в снег.

Он поднялся на дрожащие лапы, несмело ступил на лыжню. Затем круто свернул в сторону и пошел, глубоко проваливаясь в снег. Он был свободен, но боль осталась. Она не давала дышать. Русак часто присаживался на снег и отдыхал.

На лыжне показался знакомый мальчик в овчинном тулупчике. Подкатив к ольхе, мальчик всплеснул руками. Он долго стоял у ольхи, затем изменил свой обычный маршрут и пошел по свежему следу русака.

На всякий случай заяц сделал двойной след, пробежав немного навстречу мальчику, отдышался и резко прыгнул в сторону. Отбежал немного и затаился под кустом можжевельника.

Мальчик стоял у того места, где только что сидел русак. И недоумевал: куда же пропал след? Долго смотрел он вокруг, но так ничего и не заметив, побежал к домику на краю деревни.

А заяц пролежал под кустом можжевельника до вечера — надо было хорошенько отдохнуть. Однако стоило ему пошевелиться утром, как нестерпимая боль обожгла шею. Днем зайцу стало еще хуже. Он поднимался на задние лапы, пытаясь освободиться от проволоки, глубоко впившейся в кожу, катался по земле. Ничто не помогало.

Пришла весна. Русак сильно похудел. Другие зайцы уже давно сменили ставшие тяжелыми зимние одежды, а он ходил весь в лохмотьях. Клочья свалявшейся шерсти висели на нем. Его шатало от слабости. Часто кружилась голова. В груди появился пронзительный хрип. И однажды, напрягая последние силы, русак вдруг приплелся к деревне. Он зашел во двор крайнего дома и там, то ли от страха, то ли совсем обессилев, упал.

Он еще слышал, как его подняли из лужи и густой бас проговорил:

— Жаль... Красивый был русак. Издох... — И, обращаясь к кому-то другому, бас добавил: — Смотри-ка, что у него на шее! Уж не тот ли косой, что оборвал твою петлю? Ишь, как проволока въелась в шею... Намучился, бедняга!

И русак слышал, как тот, другой, вместо ответа вдруг горько заплакал тоненьким голоском.

О. Чернов
«Юный натуралист» №2 1970 г