Человек любит живность

Один из династии ратников

В кадровые офицеры привела его семейная традиция. Военными были его дед Петр Петрович Собенников, его отец, тоже Петр Петрович, и он, Петр Третий — так себя в шутку называет. Все трое ратники, все трое одного имени-отчества.

Дед его, то есть Петр Первый, русский солдат, отличился под Плевной, за что храбрецу были пожалованы офицерский чин и дворянское звание. В отставку дед вышел полковником. Об его отце — П. П. Собенникове втором — в Энциклопедии Великой Отечественной войны читаем такие сведения: в гражданскую — начальник штаба кавалерийской дивизии; в Отечественную — командующий Северо-Западным фронтом и армиями, генерал-лейтенант. Сам Петр Петрович, как и отец, прошел Отечественную войну. Первый бой принял на границе, дошел до Берлина, в последние два года командовал дивизионом, уже в мирное время окончил военную академию, получил звание полковника.

Пока династию военных продолжает его сын — Петр Петрович Собенников, морской офицер, а внук Петя, Петр Петрович Пятый, собирается поступать в Нахимовское училище. Случайна ли династия? Нет, наверное. В каждом поколении репутация отца, его отношение к службе, к делу внушали сыну глубочайшее уважение, и он шел отцовской дорогой. Даже имя Петр шагало из поколения в поколение.

— Отец был для меня иконой, я гордился им. Он, как и мой дед, держался старой солдатской заповеди: или грудь в крестах, или голова в кустах. И я сам так же воевал, — услышали мы от полковника Собенникова.

Он вырос среди кавалеристов. Отец задолго до войны командовал кавалерийской частью под началом В. К. Блюхера. Уже в школьные годы Петр Петрович научился крепко сидеть в седле, полюбил лошадей и, если бы не уроки, так бы и пропадал до ночи в конюшне.

Петр Петрович всегда любил всякую живность и испытывал сострадание к ней. Даже на фронте: то голубей, то собак, то петуха, потерявших дом, пригреет. А с петухом вышла такая история. Подобрал он его в одной сгоревшей деревеньке. Поручил опекать повару, благо у того было чем покормить найденыша. Однажды в ночь двинулись вперед. Уже заведены машины, все на местах, а петуха-то и нет. После марша, когда остановились и кругом поутихло, из-под рессоры вдруг послышалось «ку-ка-ре-ку». Все заулыбались — жив! Петух был всеобщим любимцем. Глядя на него, бойцам дом казался ближе, вспоминали свои семьи, родные деревни — все, что защищали. Два года этот петух колесил с их дивизионом по военным дорогам и в Берлине побывал.

Тридцать лет отдал Петр Петрович армии. А когда вышел в отставку, поселился на даче у отца в подмосковном Болшеве. Отцу пожить на даче довелось недолго. Сын помогал матери хозяйничать. Энергии было хоть отбавляй и хотелось завести какую-нибудь дельную живность. Насчет того, чтобы разводить кур-петухов, мама не возражала. Покорно терпела кошек и собак, которых было не счесть. Соседи вызнали его слабость и подбрасывали ему котят и щенят. Как-то прослышал, что на одной из местных дач собираются резать козлят — продать некому. Принял решение мгновенно — взять. Узнав об этом, мама возмутилась: не хватало еще полковнику коз гонять! Против коз восстала и жена. Но он уже никого , не слушал. Ушел брать козлят и по дороге припомнил, как в пятом классе был влюблен в соседскую девочку Лору. У ее бабушки было две козы. Ах, как он досадовал, что у его семьи нет коз — гулял бы тогда по пастбищу вместе с Лорой!

С тех козлят, которых он спас от ножа, и пошло его козье стадо.

— Теперь я главный козовод России, — пряча в усы улыбку, сказал Петр Петрович при знакомстве.

Мы встретили его неподалеку от дачи, когда он вел домой своих коз. Неосторожно спросили, где же он пас стадо. Петр Петрович вежливо поправил нас:

— В моем лексиконе нет слова «пасу». Я с ними гуляю. Природу наблюдаю, повадки козьи подмечаю.

Он шел по дороге прямой, подтянутый, даже в рабочей куртке, будучи, так сказать, не при параде, в нем угадывался военный. На здоровье не жалуется. Иные из отставников бегают тут трусцой по тропкам, стараясь сбросить лишний вес, избавиться от одышки, а он всегда в движении, если крышу надо починить — залезет, траву косить — пожалуйста, хоть с утра до вечера.

По дороге за ним шествовали 26 его коз — и взрослых, и малышей с романтическими кличками: Мадлена, Кармен, Джульетта, Эсмеральда, Рамзес, Заур... Стадо растянулось по дороге, а он даже не изволил оглядываться. За него работали его собаки — пастухи. Нет, все-таки оглянулся и негромко, но четко приказал:

— Шире шаг!

Собаки резко подняли головы, козы заторопились, засеменили ножками, застучали копытцами — не забалуешь у такого хозяина!

Зимой он живет на даче один.

Уже нет в живых мамы и жены. Однако скучать, если имеешь животных, некогда. Но не только козы заполняют дни Петра Петровича. В шкафах книги, пластинки, на диване расчехленный аккордеон. К нему тянутся люди, с ним интересно, он хоть и остер на язык, но доброжелателен.

Летом дача оживает. Приезжают с семьями сын и дочь. От коз молока надаивают, хоть залейся. По три-четыре литра дают взрослые козы. Пьют молока, сколько душе угодно, масло сбивают — сладкое, нежное, как крем, и белое, как снег. Излишки молока берут соседи — бесплатно, зато помогают кормами.

Рассказал нам массу забавных историй из жизни своих любимцев. За какую-то хулиганскую выходку надавал однажды козлу Дантесу, так тот три года помнит обиду. Подойдет к нему Петр Петрович, а козел набычится и рога выставит. Сроду ни перед кем не лебезил полковник, а перед этим Дантесом сам не заметил, как заискивать стал, все повиниться хотел.

На усадьбе нашлось место и для огорода, который на попечении сына Павла. Хватило бы места, кроме коз, еще для какой-нибудь живности. Но и без этого затруднительно перевозить сено с обкошенных лужков. Мы сказали Петру Петровичу, что ныне на личных усадьбах разрешено держать лошадь. От этого сообщения он пришел в волнение. Переспросил: «Неужели можно? А где же купить ее?» Мы обещали узнать. Ясно, что конь заинтересовал его не только как транспортное средство для перевозки сена. Конь это... Да как и козы... Любит — и все тут!

Л. Исаченко Г. Ленская